Короткий поезд лета, весело раскачивая последним вагоном августа, беспечно укатил в прошлое, оставив на перроне тяжелый багаж из разноцветных сумок с воспоминаниями, с быстро смываемым загаром, с новыми знакомствами, с новыми качествами старых друзей и со

---

 

Короткий поезд лета, весело раскачивая последним вагоном августа, беспечно укатил в прошлое, оставив на перроне тяжелый багаж из разноцветных сумок с воспоминаниями, с быстро смываемым загаром, с новыми знакомствами, с новыми качествами старых друзей и со стопками сделанных снимков. И как не прискорбно осознавать, что залазить в вагон, который отвезет в отпуск, придется почти через год, делать ничего не остается – и приходится возвращаться к работе, к домашним хлопотам, и, безусловно, к страницам вечнозеленого ресурса.

Долго рассуждать на тему того, как и где проводить отпуск в 2005 году мне не пришлось — окончательное решение было принято в прошлом августе. Чикойская археологическая экспедиция (ЧАЭ) педуниверситета, гостеприимно встретившая меня год назад, не оставила права выбора на год текущий.

Несмотря на то, что место отпуска осталось неизменным, сам отпуск заметно отличался от прошлогоднего. К стационару на устье Мензы – крупнейшего притока Чикоя, который является местом археологической практики для студентов первого курса педовского истфака, я добавил археологическую разведку, которая традиционно проходит по рекам Красночикойского района.

Устье Мензы с Фудзиямы
В этом году маршрут пролегал по Мензе – от границы с Монголией, где расположена деревня с аналогичным названием, до впадения реки в Чикой и дальше по Чикою до деревни Жиндо, которая опять же расположена на границе с Монголией. Получился своеобразный крюк длиной в 280 км – 200 км по Мензе и 80 км по Чикою. Сплав – это лишь способ передвижения, но никак не цель самой разведки. Основная цель, которая ставилась в 2005 году, – мониторинг открытых ранее памятников археологии. В разведке участвовало шесть человек. На сплаве используются двух— и трехместные байдарки, они же байды — «Таймень». Лодкой управляет два человека: капитан сидит на возвышении на корме, ему помогает матрос, которого пакуют в носовой отсек. Управление лодкой осуществляет капитан, матросу менять курс достаточно проблематично. На достаточно неустойчивой лодке матрос обязан выполнять все команды капитана, забыв про инициативу. Особенно это касается порогов, но про них позже. Трехместная лодка, на которой плыл я, поднимает на воду груз в 400 кг – то есть два человека и 200 кг полезного груза. «Двушка» везет 300 кг.

Байды на отдыхе
Менза Чикойской экспедицией изучена достаточно хорошо. Впервые сплав по Мензе предпринимался еще в 1980 году. Кроме самой Мензы экспедиция исследовала основные притоки этой горной реки – реки Буркал, Шонуй, Амалат, некоторые притоки Буркала. Почти каждое место, где раньше останавливались археологи, отмечено открытыми памятниками, часть из которых была доисследована нами в этом году. В пройденном маршруте было четыре достаточно длительных стоянки, на которых велась работа. Первым был стационар около деревни Менза, позже мы остановились в 40 км ниже по течению в устье Шонуя, потом двухдневным сплавом дошли до Усть-Буркала, еще два дня ушло на то, чтобы добраться до Усть-Мензы – здесь мы только ночевали, потом ночевали около деревни Большая речка в 30 км от устья и на ручье Студеный еще в 20 км ниже по течению. Ночевка на Студеном была последней короткой стоянкой. На следующей день мы добрались до Жиндо и разбили лагерь в нескольких километрах выше по течению от деревни. Машина забирала нас из Жиндо 28 августа, а из Чикоя мы выехали 2 августа.

Сам заезд растянулся на три дня – выезд с Усть-Мензинского стационара в Красный Чикой, и два дня 200-километровой дороги от Красного Чикоя до Мензы. Первая ночевка в двухдневной дороге около Буркальского моста – места, достаточного известного в местных краях. Отсюда до Мензы по Буркалу 25 километров с двумя порогами. Буркальский мост был построен в начале 90-х годов, и до его постройки село Менза было отрезано от внешнего мира – добраться до монгольской границы можно было только по льду, воде или воздуху. Сейчас дорога вполне сносная – хотя я сильно удивляюсь, как здесь проезжают легковые машины (мы передвигались на ГАЗ-66). Здесь я впервые сообразил, куда поехал – вокруг абсолютно глухой лес, а мост с дорогой проложены как будто в другом мире. Страха как такового нет, пока не отойдешь от уютного лагеря в лес. Здесь не то, что страшно, а то ли жутко, то ли не по себе, то ли просто надо чаще ездить в лес. Камрады же практиковали ночные прогулки по лесу, когда незадолго до темноты надо взять байду, переплыть реку, пройти некоторое время по лесу, потолкаться около зимовья полночи, потом ночью же вернуться и переплыть реку в обратном направлении. При этом не факт, что звезды будут освещать дорогу бесстрашному путнику холодным, но благородным светом. То есть вполне возможно, что будет темно, как в ячейке камеры хранения. Лично я до самого конца разведки, пытаясь смоделировать ощущения одинокого покорителя глухой ночной тайги, так и не смог поставить себя на его место. Вдвоем – пожалуйста, в одного – спасибо, я лучше посплю. Впервые же ощущение непривычной жути в привязке к глухому лесу я испытал в прошлом году на ручье Студеный, который впадает в Чикой – здесь равно как и на Усть-Мензе проводятся археологические раскопки. Ночью я отправился к ручью охладить подвернутую и от того распухшую ногу, и, будучи абсолютно расслабленным, в полной темноте услышал весело гавкающего гурана. Стоит отметить, что во время скоростного забега к палатке я ни разу не вспомнил, что нога не просто вывернута, а вполне возможно что-то там сломано. В общем, практика безвылазного проживания в военных гарнизонах и городских джунглях сказалась на моей «лесной» храбрости не в лучшую сторону. Надо меняться.

На следующий день добираемся до Мензы и таборимся в пяти километрах от деревни на чьем-то покосе – здесь мы будем находиться неделю. В деревне посреди бела дня в будний день не оказалось ни души: ни детей, ни женщин, ни стариков, нет даже главы администрации – все на покосе. Неработающая пограничная застава, расположенная на неработающем поле аэропорта наглухо заколочена досками, а маленькие голопузые дети из дома напротив – судя по всему единственные живые люди во всей округе. Встречи с местными жителями происходили и в этот день и во все последующие дни прямо около лагеря – здесь вереницы конных и пеших товарищей перебирались через реку вброд рано утром и поздно вечером в сторону своих зародов и обратно. На конях ездят все – начиная от взрослых мужиков, заканчивая малолетними детьми, в том числе и девчонками. Любая процессия сопровождается целой сворой псов, которых хозяева никогда в жизни не кормили и кормить не собираются: поиск пропитания целиком и полностью зависит от вечно-голодных псин. Вполне естественно, что собаки едят всё, что только можно, так что наша кухня и ее окрестности становились предметом ежедневных атак четвероногих свор. Единственный поздний подъем обернулся катастрофой – собачины сожрали поднос с пирожками, которые были испечены с вечера. Впрочем, был и положительный момент – собаки очищали окрестности от всей органики, а в мусорной яме оставалось только стекло и вылизанные банки из под тушенки.

Люди в деревне живут тайгой – охота, рыбалка, плюс сельское хозяйство. Функции государства сведены к социальной сфере – школа, пенсии, какие-никакие зарплаты, почта и небольшая больница. Причем в школе местный учитель истории организовал один из лучших школьных музеев в области. Зарплату и пенсию вместе с почтой привозят раз в месяц на «баклажанке» — УАЗике баклажанного (я почему-то так и не смог представить какой это) цвета, телефона нет. До недавнего времени положительное вмешательство государства заключалось в том, что Менза, равно как и 30 других деревень Читинской области входила в программу Северного завоза, что кроме всего прочего позволяло организовать нормальное питание в школе. С 2005 года Менза и Большая речка – еще одно село в Красночикойском районе — из списка населенных пунктов, попадающих в программу Северного завоза, исключены. Несколько же лет назад закрыта пограничная застава, и местные жители, у которых монголы только в этом году увели около 150 лошадей, предоставлены сами себе. Здесь как нигде отчетливо ощущается нежелание государства рассматривать проблему казачества не только как проблему усатых дядек, которые шаркают саблями по асфальту городских улиц, но и как проблему людей, которые хотят защищать то, что им принадлежит своими силами, если у государства этих сил не хватает. Так или иначе, отсутствие нормального законодательства не дает права жителям казачьего по своей сути села организовать нормальную защиту того, что им принадлежит. Я имею в виду казачьи заставы.

За время стоянки около Мензы мы успели сходить по конной тропе в сторону монгольской границы, добраться и основательно сфотографировать уже изученный памятник археологии – Кристинкину пещеру, и найти с помощью местных жителей в оврагах захоронения эпохи неолита возрастом в 3-5 тысяч лет.
Тропа.
Конная тропа судя по ощущениям людей, которые по ней ходили (я оставался в лагере) существует здесь уже не одно столетие. По тропе можно добраться до самого Улан-Батора. Граница обозначена в виде просеки и пограничных столбов, демаркирована она в 1975 году. Судя по всему, монголы имеют какие-то внятно не высказанные претензии на некие российские земли, расположенные около государственной границы в районе Мензы. Отчасти эти претензии выражены в постройке немногим выше по течению Мензы (по Монголии она течет 200 км) правительственных дач. Впрочем, тайга в Монголии совершенно не освоена.
Пещера
Кристинкина пещера, расположенная в нескольких километрах от деревни на другой стороне Мензы, если верить местным поверьям, в период гражданской войны служила прибежищем для бабки Кристинки, которая воевала на стороне белых, пряталась здесь от красных сама и прятала здесь оружие. Разведка 80 года находила здесь множество наконечников стрел, бронзовое шило, украшения из костей и рога, обломки посуды. Из более современных находок – гранаты, которые находили не только археологи, но и местные жители – судя по всему это запасы бабки Кристинки :-); Нашей целью было только фотографирование внутренностей и окрестностей.

Вид от Кристинкиной пещеры. Прямо по курсу — Монголия.
Захоронения.
Одно из них было найдено местными жителями и доставлено в школьный музей несколькими годами ранее. После этого в деревне побывали буддийские ламы и приказали кости захоронить там же, где они были найдены, что кто-то и не преминул сделать. Впрочем, перезахороненный костяк удалось найти почти сразу, а на следующий день недалеко от первого захоронения разведка самостоятельно нашла второе.

Источник http://kaktus.chita.ru/old_site/07.09.2005/1/comments

  

Перейти к списку новостей

 

---

Если вам понравился сайт, вы можете поучаствовать в его развитии и поддержке. Постоянная работа сайта в сети требует финансовых затрат (хостинг, доменное имя), поэтому мы будем рады любой помощи со стороны читателей!